Главная                                             Чародейка Софи Марсо                             Статьи

 

  После «Верности» Жулавского она изменилась. Софи стала более зрелой, более умиротворенной. И вот она снова среди нас. На этот раз в образе ужасного Бельфегора (В 1927 году был снят первый немой фильм про Бельфегора, а в 1965 году вышел знаменитый одноименный сериал, где Бельфегора играла Жюльет Греко. Этот сериал будет показан в апреле по каналу Jimmy). Интересные съемки. Спокойная жизнь рядом с Венсаном, которому уже исполнилось пять лет. Как и все ее поколение, в котором она видит свои черты, она, по-видимому, окончательно нашла себя... Так ли это?

 

  Когда встречаешься с ней впервые, вас поражает не столько красота актрисы, сколько некое сияние, исходящее от нее. Что-то светлое, ощутимое, знакомое. Вот она сидит перед нами, спокойно положив руки на стол. Она словно родственница, с которую никогда раньше не встречался, но за жизнью которой ты следил на протяжении двадцати лет. Она кажется такой близкой, доступной. Начинается разговор. И первое впечатление исчезает. Яркий фасад, чувственная натура, а внутри буря вопросов. Софи Марсо курит сигарету за сигаретой, ищет точные формулировки, уходит от ответов, засыпает вас словами, спрашивает сама. Но завеса тайны иногда приподнимается, когда речь заходит о детстве Софи или ее сына. Однако в целом мадмуазель Софи гораздо менее разговорчива и открыта, чем мы себе представляли. Вот и в ее последнем фильме речь идет о раздвоении личности. «Бельфегор, призрак Лувра», который выйдет на экраны 4 апреля, рассказывает о египетской мумии, которая начала бродить по музею, чтобы обрести покой. Софи играет Лизу, ничем не примечательную молодую женщину. Но она также является неуловимым, не поддающимся логике призраком Бельфегором. Ее игра безупречна.

 

  В салоне особняка «Рафаэль», этом перекрестке миров, мы перехватываем ее, когда она только что вернулась из другого мира... Короткая остановка.

 

  - Как чувствуешь себя в образе призрака?
  - Великолепно! Так здорово хоть раз поиграть в невидимок. В кино встречается не так уж много подобных ролей, а ведь это весьма забавно. Правда, когда я была на съемочной площадке в маске и костюме Бельфегора, то меня там, можно сказать, и не было, не видно лица, значит, нет никакой экспрессии. Приходится играть с помощью жестов.

 

  - А вот если бы какой-нибудь дух захотел вселиться в саму Софи Марсо? Кому бы вы доверили свое тело?
  - Кому-нибудь доброму. Фее Динь-Динь, Проходящему сквозь стены или Питеру Пэну... (Фея Динь-Динь - персонаж книги "Питер Пэн", Проходящий сквозь стены - герой рассказа Марселя Эме "Человек, проходящий сквозь стены"). Впрочем, в жизни я сама призрак. Я ведь актриса, то есть я все время хожу в образе других людей, я переселяюсь в них, а они становятся частью меня...

 

  - Что для вас этот фильм, вы согласились на эту роль, чтобы побороть свои детские страхи?
  - Да нет, я никогда не верила в привидений, я не так уж легковерна.

 

  Как и все дети, я могла часами общаться с выдуманными персонажами, но я никогда не боялась духов... Просто мне понравился сценарий, вот и все. Мне было интересно сыграть в фильме человека, одержимого духом, то есть сыграть сразу две роли, самого духа и человека, в которого он вселился. Здесь есть место и для засад, погонь, потасовок, и для психологических сцен, потому что приходилось додумывать то, что нельзя увидеть. И я довольна результатом, хотя кино всегда все неимоверно сокращает, это очень печально: шестнадцать недель съемок ради фильма продолжительностью в полтора часа, это ужасно...

 

  - Бельфегор знает страхи каждого, кого он встречает. Он убивает людей, делая реальностью страх каждого человека. Какой ваш страх этот призрак мог бы использовать?
  - Ну, это не очень оригинально, но я довольно долго панически боялась пауков. С возрастом я стала относиться к ним немного спокойнее... Да, и еще веретеницы моего брата, когда мы были маленькими, это был просто кошмар для меня...

 

  - Бельфегор бродит среди живых, потому что его смерть не была спокойной. А вы будете спокойны, когда придет ваше время? 
  - Черт возьми, надеюсь, это будет еще нескоро! (Она спешит постучать по дереву) 

 

  Пока что мне кажется, что я принимаю смерть такой, какая она есть. Но нужно сказать, что в моей жизни было не так уж много смертей (она еще раз касается ножки деревянного кресла). Я просто никогда не сталкивалась близко с этим. Во всяком случае, мне хочется думать, что душа все равно будет летать где-то там. Это уже не будет Софи Марсо, не будет моего лица, тела, но душа все равно будет существовать. Так или иначе, именно так я отвечаю моему малышу, когда он задает мне подобные вопросы.

 

  - Ваш образ навсегда останется в глубине темных залов и в памяти людей...
  - Ну, я в это не верю. Перед лицом Истории карьера актера ничего не значит. Посмотрите на актеров немого кино, в свою эпоху они были звездами. А спросите теперь у молодых поколений: сегодня никто и не вспомнит их имена, их лица. Актриса исчезнет из памяти людей очень быстро.

 

  - Ваш «малыш» задает вам «большие» вопросы?
  - Да полно, как и все дети.

 

  Мы вместе обсуждаем все эти вопросы бытия, иногда он выдает просто поразительные вещи. Тут как-то он нам задвинул целую речь о мире, в котором мы живем. Для него это словно телевизор, и кто-то смотрит на нас, но этот кто-то тоже в телевизоре, и кто-то другой смотрит на него, и так далее... Нет, вы только подумайте? В пять лет он взял и объяснил нам концепцию бесконечности? Меня это просто поразило...

 

  - В фильме Лиза очень привязана к своей бабушке. А вы привязаны к родителям, вашим бабушкам и дедушкам, и заботитесь ли вы как-то о том, чтобы Венсан сохранял приверженность своим корням?
  - Я думаю, что каждому человеку необходимы близкие люди, нужно иметь одного-двух человек, кому можно без стеснения задавать вопросы, кому вы небезразличны.

 

  Я очень семейный человек, но я не звоню родителям каждый день, потому что мы очень независимы друг от друга. Но  идея наследственности, все эти генеалогические деревья, в этом что-то есть... Винсен обожает бабушку с дедушкой и он тоже очень привязан к тем домам, где он провел несколько лет жизни. Среди людей он как рыба в воде.

 

  - А вы?
  - Я тоже, но в то же время я бываю очень одинока... Я могу легко ладить с людьми. Но как только возникают более близкие отношения, для меня это становится весьма сложной задачей. Близость между людьми мне кажется довольно непростым делом.

 

  - Окна квартиры, где живет Лиза, выходят на Лувр. А куда выходят окна квартиры Софи Марсо? 
  - О, у меня ужасный вид из окон! (Она смеется).

 

  Окна выходят на такой огромный жилой дом, знаете, такой уродливый. К тому же у меня в квартире на окнах практически нет занавесок, я их пока так и не повесила, так что мои соседи напротив имеют возможность наблюдать мою жизнь на широком экране! Ну, это в парижской квартире. А в Польше из окон дома видны сосны и березы.

 

  - В «Бельфегоре» вы ездите на велосипеде. А в жизни вы используете этот вид транспорта?
  - Нет. У меня был очень хороший велосипед, но я заперла его в подвале дома, где была моя бывшая квартира, а потом потеряла ключ...

 

  - В фильме «Бельфегор» затрагивается тема раздвоения личности. Ваша популярность никогда не вызывала у вас этот эффект, или вы всегда оставались сами собой?
  - Стараюсь, насколько получается.

 

  Но вот уже столько лет моя жизнь проходит на виду... Чувство, что на тебя кто-то смотрит, кажется, уже стало чертой моего характера. Так что я стараюсь контролировать свои слова и поступки, сдерживать себя, я не могу чувствовать себя совершенно раскрепощенной, свободной, будь то ссоры или моменты счастья. Это довольно нелегко, и я думаю, что со временем это меня слегка ожесточило. Но это не так уж плохо, этот опыт позволил мне также научиться дозировать свои слова, успокаиваться. Хотя иногда я жалею, что у меня нет полной свободы выбора. Я уже так привыкла держать себя в узде, что иногда в отношениях с людьми просто упускаешь моменты, когда необходимо просто быть искренней...

 

  - Но ваша искренность нужна людям...
  - Да, в фильмах она вырывается наружу... Кино - это моя терапия!

 

  - В фильме Лиза находит любовь, когда она переживает мучительный период в своей жизни. А ваша встреча с Анджеем Жулавским, это был хороший или плохой период вашей жизни?
  - Наверно, хороший, раз мы встретились. Как бы там ни было, я не задумывалась об этом. Я осознала это только значительно позже, до меня довольно медленно доходит важность отдельных событий, я никогда не могу сразу осознать значимость происходящего.

 

  - Вы помните эту встречу?
  - Да (недовольное выражение лица показывает, что она не настроена говорить об этом)

 

  - В архивных лентах можно увидеть, как во время съемок «Шальной любви» он заставляет вас вновь и вновь повторять одну и ту же сцену, доводя вас до нервного срыва. Сейчас он так же требователен?
  - Я бы сказала, что в работе он очень требовательно относится к людям. Он требует от них выйти за рамки того, что кажется им возможным, полностью раскрыться. Мы немного похожи, мы оба довольно требовательны, так что семейная жизнь вовсе не похожа на тихую спокойную реку (она еле слышно вздыхает).

 

  - Ваш спутник принадлежит миру кино. А друзья у вас там есть?
  - Знакомые, да, но дружить с актерами? (С сарказмом) Кому нужна дружба этих людей? Во всяком случае, я не очень умею дружить, сейчас я начинаю немного учиться, но очень долгое время я жила без друзей.

 

  - Что вы думаете об отношении к вам других людей, зрителей и ваших коллег по профессии?
  - Со стороны публики я испытываю симпатию, это простые, хорошие, доброжелательные отношения. Я уж и не помню, когда меня последний раз обругали... Люди очень добры ко мне, а если бы это было не так, то я давно уже не могла бы появляться на улице, где меня все узнают. Что касается киноэлиты, с их стороны я чувствую скорее недоверие, отстраненность, иногда недоброжелательность. 

 

  - Как-то вы сказали: «Эта профессия принесла мне больше горя, чем радости...» Сейчас вы думаете так же?
  - Знаете, кино вошло в мою жизнь, когда мне было тринадцать лет, то есть оно всегда было со мною.

 

  Во всяком случае, мне никогда не было скучно. Но моя личная жизнь и профессиональная деятельность смешались вместе, в личной жизни у меня было не так уж много значимых событий, все происходит как-то слишком неожиданно, слишком резко. К тому же я оптимистка и не люблю горевать о прошлом. Если в моей жизни было что-то грустное или неприятное, я тут же забываю об этом. Мне так мало нужно для счастья...

 

  - В прошлом году вы отметили двадцать лет карьеры... Вы придаете значение круглым датам, юбилеям, годовщинам?
  - Да.

 

  Я не верю в случайности, мне нравится осознавать, что все возвращается на круги своя. Эта годовщина была важным событием в моей жизни. Я почувствовала, что преодолела какой-то барьер, достигла определенной «зрелости». Я как раз закончила съемки в фильме «Верность», которому я придаю большое значение, и взяла перерыв, чтобы немного отдохнуть.

 

  - Если бы вы отмечали эти двадцать лет карьеры в кругу друзей, за что бы вы подняли бокал?
  - (Без колебаний) За следующие двадцать лет!

 

  - Если бы вам нужно было выбрать один из ваших фильмов, чтобы показать его потом Венсану...?
  - Ну, прежде всего, это не «мои» фильмы...

 

  И потом, вы, наверно, думаете, что я ему скажу: «Смотри, твоя мама сделала это!» Вы знаете, для меня фильм никогда не бывает законченным. Когда я играю, я ничего не продаю, ничего не покупаю, и даже если в моей роли нет ничего особенного, я вкладываю в эту роль настоящий кусочек моей жизни, часть моей плоти. Так что нет ни единого фильма, которым бы я не гордилась. И пусть Венсан смотрит то, что ему понравится, и в каком угодно порядке. Наверно, он начнет с «Бума», как и все!

 

  - Вы замечаете, что вместе с вами выросло уже целое поколение?
  - Да, знаете, это так странно, я ведь только недавно поняла, что тоже отношусь к этому «поколению».

 

  Когда тебе уже тридцать, ты вдруг отдаешь себе отчет, что есть люди, которые смотрели те же фильмы, слушали ту же музыку, помнят те же события и участвовали в той же истории, что и ты. И мне это нравится.

 

  - Что бы вы пожелали тем, кому было тринадцать, когда вышел «Бум», и кто в одно время с вами перешагнул порог тридцатилетия?
  - Не терять ориентиров...

 

  В общем-то, я думаю, что это хорошее поколение. Мы последние, кто помнит о том мире, который существовал еще совсем недавно. Мне кажется, что новое поколение живет во вселенной, которая никак не пересекается с нашим миром, их влечет блеск, баксы, все эти новые технологии, и еще у них короткая память. Именно мы, тридцатилетние, должны помочь им не потерять окончательно связь с прошлым.

 

  - Ну, а если бы у вас, теперешней, появилась вдруг возможность отправиться в прошлое и встретиться с собой, той девочкой, кем вы были до того, как кино ворвалось в вашу жизнь, что бы вы сказали этой маленькой девочке?
  - (Этот вопрос вызывает ее оживление) Я бы сказала ей, не валяй дурака, вперед, будет нелегко, но ты добьешься! Честно говоря, в этом возрасте я была уверена, что со мной должно произойти что-то необыкновенное, но я еще не знала, что это будет кино. Вот, и я бы подбодрила ее, посоветовала бы на полную катушку пользоваться своим возрастом, потому что это было чудесное время... От девяти до двенадцати лет, какая пора! По-моему, я была тогда неплохим человеком, меня все интересовало, этот мир был моим, и я была в нем своей.

 

  - Вы еще похожи на эту девочку?
  - Кажется, что я становлюсь похожа не нее все больше и больше!

 

  После того, как мне исполнилось тридцать лет, я начала стремиться к ней и к той эпохе, когда все было так просто. Я снова, как и в десять лет, начинаю принимать себя такой, какая я есть, говорю себе, что в общем-то я не так уж непроходима!

 

  - Есть ли период в истории кино, в который вам бы хотелось жить и работать?
  - Мне нравится тот, что мне достался. А если выбирать, может, период немого кино.

 

  - Кажется, вы предпочитаете говорить без бумажки. Какие ваши самые интересные «ляпы»?
  - Для меня это не ляпы. (Она немного отстраняется).

 

  Я говорила то, что хотела сказать, когда мне дали слово, вот и все. Даже если держать эмоции в себе, то все равно рано или поздно они вырвутся наружу, если, конечно, не быть совершенным циником, а это не мой случай. Если вам дают слово, почему бы им не воспользоваться?

 

  - Есть что-то, что вам не нравится в текущих событиях?
  - О, да достаточно просто открыть газету, чтобы расстроиться.

 

  Разрушение статуй Будды талибанами, например, это просто выводит меня из себя. Им бы самим засунуть в штаны этот динамит... Нет, ну вы только подумайте, эти статуи никого не трогают, они несут в себе послание мира, разума, альтруизма. Безумие...

 

  - Как по-вашему, это интервью, которое уже подходит к концу, какое оно по счету в вашей долгой карьере? 
  - (Она смеется). О, я никогда не считала, но думаю, счет уже перевалил за несколько тысяч!

 

  - Это вам еще доставляет удовольствие?
  - Ну, да, я люблю поболтать, и потом во Франции люди всегда любили посидеть за столиком в кафе, поговорить о том, о сем. А вот в Штатах, когда репортеры идут один за другим и приходится в тысячный раз отвечать на одни и те же вопросы, это изматывает.

 

  - А кому бы вы охотно дали следующее интервью?
  - Да кому угодно, лишь бы у него было желание разговорить меня.

 

  - Ну, ладно, а теперь сами задайте себе последний вопрос...

  (Она сильно удивлена, потом размышляет несколько минут. Пролетает тихий ангел - или призрак)
 

 - Софи, почему ты всегда лезешь за словом в карман? О, нет, я и так всегда спрашиваю себя об этом...

 

ДС Магазин № 47 (апрель 2001 года)